Введение
В терапии мы всегда сталкиваемся с воспоминаниями людей, с рассказом человека о себе и своей жизни. При этом мы исследуем процесс построения Self в синхронном и диахронном аспектах. Нам важно, как, когда и для чего наш клиент сообщает что-либо из своей истории. Бывает, мы сталкиваемся с любопытными феноменами, когда человек много раз проговаривает одну и ту же ситуацию своей жизни, возможно делая для себя что-то очень важное. Возможно, именно так клиент пытается усвоить и присвоить себе этот опыт, «утрамбовывая» и «раскладывая его по полочкам».
Вероятно, таким образом человек расширяет своё представление о себе, поскольку он становится тем, с кем этот опыт происходил. Наиболее ярко мы можем этот феномен обнаружить при травматических переживаниях, когда изначально в представление человека о себе не входило такое предположение, что с ним могло произойти нечто подобное. Здесь при описании им ситуации мы можем ощутить изменение энергии ‒ от яростного взрыва до почти полного замирания.
В других случаях мы наблюдаем, как у людей, находящихся в стрессе или оказывающихся на пороге смерти, разворачивается «время мемуаров», когда им крайне важно рассказать свою жизнь и отразить себя в зеркале всеобщей истории. А порой бывают такие изменения в человеке, когда мнемоническая нить теряется или прерывается, и мы можем видеть, как это влияет на построение их идентичности.
В каждом ретроспективном обзоре автобиографической памяти, словно голографическое изображение, воспроизводится «оттиск» всей жизни человека и он сам, как сформировавшаяся личность.
Интересно, что наши размышления о взаимном обуславливании автобиографических воспоминаний и самоидентичности находят своё отражение и в нервной деятельности организма. Коннектом - это своеобразная «карта» нейронных соединений мозга. Переживания и опыт влияют на выстраивание этих связей, создавая некое «русло», по дну которого «течёт» Self. Личный опыт из оперативной кратковременной памяти переходит в долговременную, консолидируя и интегрируя человека в самом себе. По сути, это место, где биология встречается с воспитанием. Предполагается, что все эти электрические сигналы, следующие по коннектому, и есть нервная деятельность, которая, возможно, и является сознанием.
Поскольку «то, что не названо ‒ не существует» (Л.Витгенштейн), есть много способов как-то зафиксировать, запечатлеть события и себя в прошлом. Это дневники и мемуары, это архивные фотографии и хроники, письма и путевые заметки, летописи и генеалогические древа. В настоящий момент существует множество носителей информации, есть родословные, составляемые разными людьми в разных концах света. И всё это для того, чтобы приумножать события и воспоминания, которые могут относиться к конкретному автору и что-то объяснять про него, получая возможность репрезентации им своего «я».
Жак Прессер, голландский историк, в 50е гг. ввёл специальное понятие эгодокумент. Это «те исторические источники, в которых исследователь сталкивается с “я” ‒ или иногда “он” ‒ как одновременно пишущим и постоянно присутствующим в тексте субъектом описания» [33]. А в конце 90х гг. Винфред Шульц называл это «свидетельствами о себе», делая акцент не столько на внешних событиях, сколько на внутренних переживаниях и размышлениях о жизни [34]. С этими творческими формами эгодокументов в терапии мы тоже сталкиваемся и, порой, являемся даже активными участниками процесса их создания.
В данной статье мы достаточно детально рассмотрим феномен автобиографии и то, с какой терапевтической оптикой мы можем к этому подходить.
Ещё С. Л. Рубинштейн писал: «Человек лишь постольку является личностью, поскольку он имеет свою историю» [24].
Нам необходимо помнить себя, чтобы быть собой.
Почти столетие назад французский философ Пьер Жане (1936) говорил, что «память следует считать самым важным явлением нашей психической организации, и ничтожные даже её изменения оказывают огромное влияние на всю нашу психику» [15, с.69]. Он считал, что память нужна человеку для преодоления времени и пространства, чтобы жить социальной жизнью и мечтал, что когда-нибудь изобретут палеоскоп, с помощью которого можно было бы детально рассмотреть все события прошлого, даже если они не оставили следа в нашей памяти в настоящий момент [36].
Тогда же, в начале прошлого века, в нашей стране психолог Н. А. Рыбников (1918) мечтал создать Биографический институт, в котором бы хранился, изучался и систематизировался биографический материал - дневники, мемуары, автобиографии, фонограммы, семейные архивы, хроника, некрологи, продукты творчества... Он считал, что всё это коллективное богатство может стать полезным для понимания себя и получения опыта в дальнейшей жизни [26].
Удивительно, но даже очень далёкие детские воспоминания могут быть актуальны во взрослом возрасте.
«Вот первые мои воспоминания, - пишет Л.Н.Толстой, - такие, которые я не умею поставить по порядку, не зная, что было прежде, что после. О некоторых даже не знаю, было ли то во сне или наяву. Вот они. Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться. Надо мною стоят, нагнувшись, кто-то, я не помню кто, и все это в полутьме, но я помню, что двое, и крик мой действует на них: они тревожатся от моего крика, но не развязывают меня, чего я хочу, и я кричу еще громче. Им кажется, что это нужно (то есть то, чтобы я был связан), тогда как я знаю, что это не нужно, в хочу доказать им это, и я заливаюсь криком, противным для самого меня, но неудержимым. Я чувствую несправедливость и жестокость не людей, потому что они жалеют меня, но судьбы и жалость над самим собою» [27]. Насколько явственно повлияли те первые впечатления о мире и о себе на великого писателя? Насколько сильно он их преобразил и трансформировал воспоминания из уже сформировавшейся мятущейся творческой личности?
А.И.Цветаева вспоминает: «Мнится мне, что моё самое раннее воспоминание ‒ солнечный синий день, наш переулок Трёхпрудный, я стою на скамеечке, врезанной в нишу рядом с воротами. Няня поправляет мою синюю вуальку, спуская её на лицо от яркого солнца и слепящего снега. На мне белая шубка, тоже сверкающая. От этого сверкания и синевы ‒ чувство счастья». [31]
Интересно также исследование про детские воспоминания [38]. Первые воспоминания, которые, казалось бы, относятся к довербальному периоду, являются ложными. Такие «воспоминания» сформированы искусственно, под влиянием более поздней эмоциональной жизни или же той информации, которую давали респондентам окружающие.